««Мельница» упоминается в романе-фэнтези Ника Перумова «Война мага: Эндшпиль». Первоначально Перумов планировал посвятить группе целую главу, но при окончательной редакции практически вся эта глава была вырезана. Её первоначальный вариант был выложен в сети.»(с)Вики
ОтрывокСлышала, что в конечный вариант, то есть в книгу, вошёл лишь крохотный кусок, лишь упоминание. Так оно и есть.
«— Кажется, сегодня здесь ожидали неких странствующих музыкантов, — наморщил лоб Бельт. — Вроде бы они очень хороши. Знамениты на все Волчьи Острова.
— Да, точно, я тоже слыхала! — подхватила Тави. — Хэлэдис, Чус и их музыканты.
— Кто такая Хэлэдис?
— Эльфийка, певица знаменитая, мне Хаддар рассказывал».
Ник Перумов, «Война мага», том 3
Да, действительно, когда я читала, только это и было. Но по Сети до сих пор "гуляет" целая глава, посвящённая Мельнице. ТРРРРР!!!!! Читаем!
P.S. Хэлэдис (Хеледис) - так называли Хелавису в "эпоху ролевиков"
...Трактир, где они остановились, располагался на главной улице Рейенвена, так что никто не удивился, когда под окнами заскрипели тяжёлые колёса, а снаружи донеслись радостные вопли вездесущих мальчишек:
— «Мельница» едет! «Мельница»! У-у-у, Чус! У-у-у, Хелависа!
— Кажется, вопрос, куда идти и что делать, решился сам собой, — ухмыльнулась Райна. — Жаль, Тави, ты не успела свой грог сварить.
...Та самая площадь, где совсем недавно пролилась кровь. Так же толпится народ; однако о поединке ничто уже не напоминает, кроме разве что взглядов, то и дело украдкой бросаемые на Клару. К удивлению чародейки, почти все пришедшие явились с круглыми, по разному раскрашенными щитами, точно собираясь устроить тут настоящее сражение.
А в углу площади стояли два больших фургона, на боках у которых была крупно нарисована ветряная мельница, и усердные гоблины в поте лица таскали на сложенное из камней возвышение какие-то причудливые музыкальные инструменты.
— Пошли, пошли, а то все места займут, — поторопила спутников Тави.
Народ, действительно, валил валом. Ведущие к площади улочки превратились в настоящие живые потоки. И вновь — люди, орки, гномы, гоблины, тролли, все вместе, не помня ни споров, ни раздоров.
Толпа всё разрасталась; в сгущающемся сумраке прикатили ещё пару дюжин фитильных бочек; вокруг подмостков зажгли, наверное, целую сотню ярких факелов.
Гоблины сноровисто расставили инструменты — целую батарею разнообразных барабанов, арфы, нечто вроде клавесина, притащили скамеечки. Обычно горячие и нетерпеливые морские удальцы наблюдали за всеми этими приготовлениями, в общем-то, совершенно обыденными, в каком-то почти священном благоговении.
Тянулись минуты, толпа переминалась с ноги на ногу, тянула шеи, пытаясь понять, что же сейчас творится за опущенными плотными пологами фургонов с нарисованной алой мельницей на бортах; нетерпение ощутила даже Клара.
— Ну чего тянут, начинали б уже, что ли, — буркнула чародейка себе под нос.
И тут, словно услыхав её, пологи обоих фургонов резко откинулись. Вспыхнули новые факелы, а зрители разразилась восторженными воплями.
На сцену шагнули шестеро, и в свете трепещущего пламени Клара смогла, наконец, их рассмотреть.
Пятеро — люди, три девушки и двое пареней; а в самой середине оказалась тонкая эльфийка с бубном; ослепительно-белым сверкнуло длинное, до пят, платье.
— Хелависа! — дружно завопила толпа. И тотчас кто-то выкрикнул:
— Дорогу сна! Дорогу!
Хелависа улыбнулась, покачала головой. И встряхнула бубном.
Ударили барабаны, тонко запели виолины, вступила флейта. Упруго и ритмично разворачивалась мелодия, и Кларе почудилось, что она видит всё словно со стороны — звёздны над спокойной бухтой, снежную громады дремлющего вулкана, и огоньки факелов на площади — словно те же звёзды, спустившиеся с небесной тверди.
За долгую жизнь Кларе доводилось слушать и огромные оркестры, и бардов-одиночек. И, на первый взгляд, в этой музыке не было ничего такого уж особенного — ну, арфы, ну, барабаны... Но тема развёртывалась, не оглушая тебя громом меди, она вела внимающего вглубь времён, под чистые небеса, по спокойным морям, мимо величественных лесов — вела до самого края, до таинственного горизонта, за которым — сколько б ты ни шёл! — всегда сыщутся новые тайны.
Слушатели начали пританцовывать, и тогда Хелависа резко вскинула голову, ударила в бубен. Новая песня.
Нежно запела флейта и после первых же тактов вступления площадь взревела от восторга.
Голос Хелависы, чистый и глубокий, чуть низковатый, словно обнимал собою всю площадь, касаясь души каждого, кто слушал её сейчас. Медленно и неспешно вроде бы звучащая мелодия казалась наполненной скрытой силой, словно яростный шторм, до поры до времени таящийся под безобидным с виду облачным покровым.
— Налей ещё вина,
Мой венценосный враг,
Смотри, восходит полная луна...
В бокале плещет влага
Хмельного серебра,
Один глоток,
И нам пора,
Умчаться в вихре по Дороге Сна ...
Мелодия вдруг стала грозной, рокочущей, мощной. Хелависа словно усремлялась по неведомому тракту навстречу таинственному врагу, не жалея коня, горячила его, и скакун распластывался над преградами, а прекрасная всадница, припав к конской шее, зорко взглядывалась в ночной сумрак, в разворачивающуюся серебрянную ленту:
— По Дороге Сна — пришпорь коня;
Здесь трава сверкнула сталью,
Кровью — алый цвет на конце клинка.
Это для тебя и для меня —
Два клинка для тех, что стали
Призраками ветра на века...
Голос Хелависы едва не утонул в поднявшемся восторженном рёве, однако же не утонул, он перекрыл всю площадь.
— Так выпьем же еще - есть время до утра,
А впереди дорога так длинна;
Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,
И ветер свеж, и ночь темна,
И нами выбран путь - Дорога Сна...
На песню ложился рокочущий, зовущий ритм, так что Клара сама почувствовала, как тянется к ней навстречу лунный блеск, как складывается он в прямую, как стрела, дорогу — а в конце её, словно живой, стоит и молча смотрит на неё Аветус. Аветус Стайн.
...Она не помнила, как стала отбивать ладони в бешеных аплодисментах. Впрочем, едва ли певица услыхала бы её — орки предпочитали выражать свой вострог, ударяя клинками в щиты. Грохот стоял неописуемый, словно тут в кровавой битве сошлись два настоящих войска.
Потом были ещё песни, разные, весёлые и грустные, плясовые и неспешные, словно вечнотекущие реки, словно склоны зелёных холмов под ласковым весенним солнцем. Слушатели — всех рас, всех языков и цветов кожи — под конец едва не заглушили Хелавису яростным и ритмичным звоном клинков, ударявших в щиты.
— На север! — выкрикнул кто-то, слова вмиг оказались подхвачены сотнями других голосов. — На север! На се-евер!
Хелависа улыбнулась, резким и задорным движением откинула волосы. Кивнула музыкантам.
Низкие, грозные, рокочущие аккорды. Это вновь, в бессчётный раз, вечный океан идёт на приступ оскорбляющей его самим своим бытиём сушу.
— На чужих берегах - переплетение стали и неба,
В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева;
Эй-ох! - взрезаны вихри узорами крылий;
В вое ветров мы слышали песни последних валькирий.
Голос Хелависы слово гнал по бурному океану хищные длинные драккары; слушатели дружно взвыли от восторга.
— Вспорото небо и врезаны волны драконьею пастью;
Светом и ветром ныне пронзает звенящие снасти
И Луна - я ее ждал и любил как невесту;
Нам не до сна, мы дети богов - наша участь известна.
В наших зрачках - острые грани вечного льда,
А на клыках - свежею кровью пахнет вода;
Видишь мерцание лезвий средь стонов разодранной ночи,
Слово прощания с жизнью, что стала мгновенья короче!..
Когда Хелависа спела «а на клыках...», зловеще растягивая слово, все до единого орки дружно оскалились.
— Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере...
, — продолжала Хелависа, простирая руки и словно обнимая сейчас и бухту, и тёмные склоны сопок, и дымящийся конус исполина-Громотяга. Вырванная из сгустившейся темноты плящущим пламенем факелов и светильных бочек, она и впрямь казалась сейчас грозной богиней воинов, той, кто поведёт их за самый край горизонта, туда, где никогда не заходит солнце, где вечное лето, где можно славно биться и достойно умирать.
Но вот яростный ритм чуть замедлился, певица подалась вперёд, словно заново узнавая сейчас тонущие в вечерих сумерках берега и очертания холмов, лесистые балки и звонкие ручьи, что брали начало от горных снегов; она словно поражалась открывшемуся, и:
— Но когда солнца первый луч
Заскользит над холодной водой,
Встречайте нас, верные, - мы вернулись домой!
Мы вернулись домой, мы вернулись домой,
Встречай своих воинов - мы вернулись домой!...
— Мы вернулись домой, мы-ы вернулись домой... — на едином выдохе подхватила вся толпа. — Мы вернулись домой, мы вернулись домой!...
Клара почувствовала, как горло сдавил непрошенный восторг. Эта эльфийка была сейчас могущественне королей и волшебников, она властвовала над жизнями и душами внимавших ей; певица и воины
— они стали единым целым.
А распев всё продолжался, словно исполинские океанские волны прокатываясь над площадью:
— Мы вернулись домой, мы вернулись домой!...
Это была последняя песня.
Наградой стал дикий грохот мечей о щиты, не смолкавший долго, очень долго. Клара не удержалась — поймала глазами горящий взгляд эльфийки; Хелавису сейчас переполняла сила, да такая, что казалось, скажи она тому же Громотягу «иди сюда» — древний великан не дерзнёт ослушаться.
Эльфка неожиданно легко спрохнула с возвышения, разрезая толпу подобно носу драккара, в несколько шагов оказалась рядом с Кларой, и боевая чародейка невольно поёжилась: мощь Хелависы рвалась наружу, она обжигала и слепила.
— Ты достигнешь искомого, — низким голосом проговорила певица. — И там сделаешь выбор. А мы будем тебя ждать.
Она резко повернулась и одним движением вновь оказалась на сцене.
А я вообще не знал об этом до сегодня. До сейчас.